Матушка Алипия как-то особенно любила моего сына. Чем мог, он помогал ей по ремонту домика, заготовлял дрова. Однажды мы с сыном и матерью были у Матушки, и она за столом сказала: «К нам в гости батюшка пришел». Мы долго сидели, ожидая батюшку, но, так и не дождавшись, были очень огорчены. И только когда моего сына рукоположили мы поняли, что Матушка задолго до этого события предсказывала ему священство и не один раз.
Сын с детства тяжело болел, и врачи говорили, что его в армию не возьмут. Но сыну очень хотелось служить в армии и он в военкомате сам напросился, чтобы его взяли и сам взял повестку. Я очень переживала, зная его слабое здоровье. Я просила всех знакомых священников молиться за сына, а потом побежала к Матушке. Она помолчала, помолилась на иконы и сказала: «Хотя бы его не забрали». Устроили мы ему проводы, все хорошо: утром встаем, а у него вся правая сторона лица опухла и глаза совсем не видно — ячмень. Но сын все же пошел утром в военкомат, а вечером вернулся с другой повесткой. Снова бегу к Матушке. Она помолилась и говорит: «Хотя бы его взяли в хорошую часть». Я переживала, чтобы над ним не смеялись, что верующий, ходит с крестиком, а вдруг снимут. И чтобы не было «дедовщины». «Не снимут, а сами еще носить будут», — сказала старица. Снова проводы, вечером все хорошо, а утром глазам не верим — уже левая сторона вся опухла — ячмень. Пошли в военкомат и благодаря ячменю, его не взяли в Афганистан, куда отправляли всех новобранцев, а отправили в топографические войска в Днепропетровск.
По специальности сын портной верхней женской одежды. Кроткого, болезненного его очень любили в части и офицеры, и «старики», а когда он потерял крестик, то прапорщик сам нашел сына, принес ему крестик и сказал, чтобы его он больше не терял. Да и многие солдаты по примеру сына надели крестики. До сих пор сын, теперь уже иеромонах Серафим, вспоминает с любовью службу в армии. Через полтора года службы по слабости здоровья его хотели комиссовать. Но сын не хотел, чтобы его комиссовали, тем более что ему оставалось всего пол года службы. Спросили у Матушки: «Хотят отправить, но не надо». Дослужив до конца срока службы, сын демобилизовался.
Моя мама переживала, что ее ждет в старости, с кем она будет жить: «Жить будешь с внуком, он тебя и похоронит», — сказала Матушка.
Сын служит в женском монастыре и мама за ним поехала. Когда она сильно заболела, и мы хотели ее забрать домой, она отказалась: «Меня Серафим похоронит». Ей все приготовили на смерть, даже гроб, постригли в схиму с именем Нектария и она, милостью Божьей живет с внуком в женском монастыре. Домой ехать отказывается.
Приехала я как-то к Матушке голодная. Ходит Матушка по двору и говорит: «Сейчас кашу будем есть». Печь была на дворе, и моя мать варила на ней рисовую кашу. За почтенный возраст матушка Алипия мою мать называла «баба». Я подошла к матери и вижу такую картину: кипит рисовая каша, кастрюля полная до верху, но не выкипает на плиту. Матушка принесла штук, наверное, 30 яиц и говорит: «Баба, бей яйца в миску». Мать разбила штук 5, Матушка посмотрела и говорит: «Ты что, баба, все бей». И сама разбила все яйца и влила их в кастрюлю. Я со страхом смотрю — все выльется на плиту, но к моему удивлению все яйца поместились. Затем принесла Матушка кусок масла с килограмм, и оно поместилось. Кипит каша в переполненной кастрюле, а из нее не выкипает. Принесла молока 1 литр и вливает в кастрюлю: я своим глазам не верю, не выдержала и говорю: «Матушка, кастрюля маленькая для этого количества продуктов, все не влезет». А она смеется: «Влезет, влезет, еще столько же влезет» и высыпала еще 1 кг сахару. Я смотрю и глазам своим не верю, как все поместилось в небольшую кастрюлю, куда все девается. С нами была Валентина из Севастополя и все это видела.
Пообедали, а Валентина не хочет кашу есть. Матушка ей говорит: «Ешь, ешь, каша вкусная, чем больше съешь, тем больше и унесешь благодати». Пока мы разговаривали, Валентина взяла кастрюлю и сидя в уголке всю оставшуюся кашу съела. Матушка, обращаясь к нам, говорит: «Девки, ешьте кашу, ее много она вкусная, баба давай кашу». Мать берет кастрюлю и видит, что она пустая и говорит: «Матушка, а каши нет». «Сыпь, тебе говорю, баба, не жалей, каши много». Мать снова повторяет, что каши нет. Матушка поднимается, берет кастрюлю и смотрит напротив окна и говорит: «Нет каши, странно, нет каши, а где же каша, на 20 человек варили». В. страшно смутилась. Матушка посмотрела на нее и говорит: «Нет каши, съел кашу, а как ты ее съел? Ну, как ты смог съесть столько каши! Ну, на здоровье».
Варила мама у Матушки борщ, он был уже готов. Вдруг матушка спрашивает: «Баба, а ты фасоль положила?»
— Нет, — отвечает мать.
— Ложи фасоль.
— Матушка, да не сварится, ведь борщ уже готов.
— Ложи фасоль, тебе говорю.
Мать за послушание помыла фасоль и бросила в кастрюлю. А тут и посетители на порог. Мать переживает: сейчас борщ наливать, а фасоль сырая, что люди скажут. Напивает мать борщ и просит прощения, что фасоль сырая. Поели люди борщ, хвалят, говорят и фасоль разварилась. Не поверила мать, себе борщ налила, пробует и, действительно, фасоль мягкая, разварилась. Чудо, да и только, ведь и 5 минут не кипела, а разварилась.
У меня была подруга Людмила, жила она в Ирпене, очень тяжело болела. У нее была малолетняя дочь, она очень за нее переживала, что с ней будет, если она умрет. На Сретение сделали Людмиле операцию, полтора месяца пролежала она в реанимации. Православные помогали ее выхаживать. Бог помог — выжила. Пришли мы с Людмилой к Матушке и Людмила говорит: «Хотя бы мне еще пару лет прожить, чтобы дочь подросла и окрепла». «Да, года 3 проживешь», — ответила старица. Через три года Людмила умерла, как Матушка и сказала. К тому времени дочь ее подросла и окрепла.
У меня очень болел желудок. Пришли мы с подругой к Матушке, а у нее и другие люди сидят, человек 6. Налила нам Матушка борщ, дала большой кусок хлеба и говорит: «Ешь». Только я поднесла кусок хлеба ко рту, как один кот прыгнул ко мне и прямо изо рта давай выхватывать хлеб и есть его. Котов у Матушки хорошо кормили, поэтому хлеб они не очень то и ели. Я животных очень люблю и мне не удобно его от себя отогнать. А кот когтями притягивает мою руку и прямо изо рта хватает хлеб. Осталась у меня в руках только одна корочка. Матушка отогнала кота: «Ну, хватит тебе». Тогда я отстранила кота от себя, и он тут же стал корчиться и рвать все, что съел. Бедный кот так мучался, мне его очень было жалко. Люди хотели его выкинуть на улицу, но Матушка не позволила его тревожить. Успокоившись, кот улегся на свое место и уже лежал спокойно, а у меня совершенно перестал болеть желудок.
Попросили мы у Матушки котенка, а она не дает: «Мал еще, есть не будет, сдохнет». Но мы не поверили. Принесли домой, а он, действительно, не ест. Отнесли назад к Матушке, а она ругается, что не послушали. На другой день котенок сдох. Взяли другого, красивый, озорной. Но и о нем Матушка сказала: «Убьют». Когда мать читала за столом Псалтирь или молитвы и засыпала над столом, он подходил и лапой будил ее. Если она просыпалась и продолжала читать, он садился рядом на стуле. Если же она продолжала дремать, он снова ее будил. Всего один год прожил у нас котенок. Во дворе дети проткнули его спицей, и он сдох. Матушкино предсказание исполнилось. Взяли еще одного кота. Были мы у Матушки, а она говорит: «Кот пропал». Мария посчитала котов: «Да нет, Матушка, все коты на месте», а Матушка опять свое: «Кот пропал». Через два дня наш кот пропал. Долго мы его искали, поехали к Матушке спросить, где искать. «Поезжайте в Пирогово» (туда свозят отловленных на улицах котов и собак). Этот приемник для доброго сердца зрелище страшное. Долго мы искали нашего кота, уже уходить хотели, как из дальнего угла клетки поднялся избитый, израненный, с перебитыми лапами наш Мурчик и позвал нас из последних сил. Долго мы его лечили, он поправился. Когда были у Матушки, она опять говорит: «Кот пропал». Через два дня снова кот пропал, и мы его уже больше не нашли.
Возле нашего дома вырыли большую траншею, на краю нее лежали камни. Я шла с работы со второй смены, было темно. Я перепрыгнула через траншею, упала навзничь, ударилась головой о камень и потеряла сознание. Сколько я лежала, не знаю. Подошла ко мне женщина, подняла, помогла дойти до квартиры. У меня было сотрясение мозга. Когда мама пошла к Матушке, она встретила ее словами: «Враг хотел душу забрать не готовую, на одной ниточке была от смерти».
Из другого города должен был приехать священник, у которого в Киеве было много духовных чад. Не все они знали о приезде батюшки. Матушка Алипия взяла мою мать, и они поехали на базар покупать цветы. Увидали продающие, что невзрачная на вид старушечка цветы выбирает. Стали ей предлагать букеты попроще, да подешевле. Наперебой стараются ей свои цветы продать, а Матушка на них: «Цыц, у меня большой гость будет, мне нужны хорошие цветы». Купила самый дорогой букет, не торгуясь. Приехал архимандрит А., с ним же о. Сергий, он служит под Москвой, Николай художник, теперь игумен Никифор и с ними еще другие лица. Когда сели за стол, Матушка налила всем борщ и все приговаривала: «Кушайте, гости, кушайте». Отец А. и спрашивает: «Матушка, Вы меня знаете?» Матушка посмотрела на него, улыбнулась: «Знаешь, знаешь, ты хитрой и я хитрой, ешь, ешь».
Перед Чернобыльской аварией Матушка все говорила: «Будет белая война, много беды будет». Недоумевали мы, что за белая война может быть? А когда беда случилась, сразу все стало понятно.
Незадолго до смерти говорила, что только семь лет спокойной жизни будет: «А потом такое будет, такое будет, ужас, что будет! Помоги Господи всем живущим на земле! Война будет, хлеба не будет, но из Киева уезжать нельзя. Кто останется и жив будет и будет работать на госпредприятиях, тот будет получать 200-300 грамм хлеба. На могилку мою ходите. Я сейчас вам помогаю, а потом буду ещё больше помогать». 30 октября 1995 года исполнилось 7 лет со дня кончины матушки. Вечная ей память.